Поиск

ТРИЕННАЛЕ В ГАРАЖЕ. ОБЗОР ВЫСТАВКИ

Анастасия Зарецкая
2 мая 2017 г.
3 мин. чтения

Ильгизар Хасанов. Красное. 1999-2017 гг.

На выставке современного искусства представлены работы более 60-ти художников из 38 городов России. Экспонаты объединены в одном пространстве (за исключением одного раздела экспозиции «Морфология улиц») и представляют собой своеобразную идейно организованную концепцию. Кураторами были обозначены несколько подтем («Авторские мифологии», «Верность месту», «Искусство действия», «Локальные истории искусства», «Мастер-фигура», «Морфология улиц» и «Общий язык»). При этом интересно то, что создатели Триеннале отказались обозначить общую концепцию, объединяющую всё пространство экспозиции тему. Однако для зрителя попытка обнаружить её оказалось увлекательным занятием. Одна из таких ключевых тем видится в следующем.

Ключевое место в экспозиции занимают различные объекты, предметы: от мельчайших частиц и деталек («Частицы», микро-арт-группа «Город Устинов», 2017 г.) до крупных изваяний («Без названия», Евгений Антуфьев, 2015 г.), так называемых «объектов-историй» («Ванна-кровать Геннадия», Владимир Архипов, 2001 г.) и инсталляций («Умолчание», Иван Новиков, 2014 г.). Существенно и то, что героями некоторых видео-работ также являются предметы («Руки-айфон», Заурбек Цугаев, 2015 г.) Разглядывая различные объекты, представленные на выставке, стало интересно узнать, каким образом художники решают свои творческие задачи, и главное, как они выражают своё отношение к предмету-вещи. При этом стало очевидно не только то, что у каждого художника – свой подход, но и то, что художники разных поколений, действительно, по-разному относятся к объекту, предмету, вещи. Таким образом, обозначилась одна из ключевых тем – «Объект и вещь в творчестве художников, рождённых до 60-х гг. и включительно, и художников, рождённых около 80-х гг. и после». Что особенно интересно, подходы разных поколений действительно разнятся.

Если для «старшего» поколения понятие «объект» тесно связано с понятием «вещь», причём, в самом широком значении этого слова. Здесь мы можем видеть вещь как часть (частицу) жизни человека, его обихода, его пространства, мира («Спасительная пустота», Ольга Субботина и Михаил Павлюкевич, 2012 – 2017 гг.), и как затейливую вещицу шутника-изобретателя, у которого и клей в узелок завязывается, и перо кружится («Объекты», Михаил Смаглюк, 1994 – 2016 гг.). У другого мастера вещь может быть необычно выдумана и сконструирована, она, как правило, движется, организуя вокруг пространство («Световой инерциоид», Николай Панафидин, 2014 г.). Также вещь может оказаться интересной и ценной сама по себе. В этом случае художнику важно показать способность вещи воздействовать на человека, раскрыть её особую ауру или даже магию («Красное» из трилогии «Женское. Мужское. Красное», Ильгизар Хасанов, 1999 – 2017 гг.).

Таким образом, для художников более старшего поколения важен сущностный, «бытийный» момент в понимании вещи-объекта. Вещь сосуществует с человеком, заполняя, но не загромождая его пространство. Вещь подразумевает «присутствие» человека (даже в момент его кажущегося отсутствия). Вещь сохраняет память о человеке и передаёт её другим. Поэтому вещь – активна. Она активна ещё и потому, что может быть носителем творческого импульса, энергии. Она, как правило, активизирует пространство вокруг себя, воздействует на него. Человек вовлекается в это пространство и существует уже по-иному. Он словно отправляется в путешествие и открывает для себя новые миры. Вещь побуждает человека к действию, открытию, странствиям.

Для «молодёжи» вещь представляется иной, вещь теперь становится проблемой, препятствием. В связи с этим важный мотив – преодоление. Гармоничная связь человека и вещи либо нарушена («Руки – доллар», «Руки – айфон», Заурбек Цугаев, 2015 г.), он судорожно пытается её найти, нащупать («Руки – Коран», тот же автор). Здесь вещь ещё ценна в том смысле, что остаётся носителем Слова. Либо связи между человеком и вещью уже и вовсе нет. Вещь теперь отрицает присутствие человека. Она уже не бытует, не организует пространство вокруг человека. Вещь полностью отделяется от пространства человека и формирует своё «виртуальное» поле, в котором только знаком, намёком обозначает своё «собственное» присутствие («Номера», Аслан Гайсумов, 2015 г.), таким образом, целиком и полностью «трансформируясь» в «объект». Объект – часто равнодушен, иногда беспощаден по отношению к человеку. В изучении объекта обнаруживается его агрессивное начало («Без названия», Евгений Антуфьев, 2015 г.). В связи с этим, в центре внимания оказываются «неуверенные» попытки преодоления объекта, не разрушения, а именно абстрагирования («Умолчание», Иван Новиков, 2014 г.). Но если объект – равнодушен, то человек как никогда эмоционален, и, как правило, выражаются его отрицательные эмоции: страх, отчаяние, ужас, неуверенность («Метрополис», Владимир Селезнёв, 2013 г.)

Получается, что разные поколения художников показали два разных подхода по отношению к вещи-объекту. Если старшие демонстрируют связь между человеком и вещью, их способность к гармоничному сосуществованию, что подразумевает такие понятия, как развитие, творчество и самосознание. Молодёжь более «пессимистично» настроена по отношению к вещи, агрессивное начало которой становится всё более активным, тем самым всё меньше оставляя возможностей для созидания. Выставка очень отчётливо показала эту коллизию наряду с другими не менее интересными темами.